Миномет расчищает дорогу

Передовая не линия, а изменчивый, зыбкий рельеф местности: израненные осколками лесопосадки, изрытая воронками земля и липкая глина, которую даже проливные дожди не в силах смыть с сапог. Именно здесь, на южнодонецком направлении, 120-мм минометом, который выполняет задачи по прикрытию штурмовых групп, командует старший наводчик с позывным «Сержант» — военнослужащий группировки войск «Восток» общевойсковой армии из Бурятии.

Птица ведет — миномет кладет

— Во время разведки территории в зоне нашей ответственности операторы засекли движение врага. Человек десять, не больше. Видимо, противник планировал провести ротацию. Времени было в обрез, но мы сработали четко — меньше чем за минуту навели миномет и первым же снарядом положили минимум семерых, остальных контузило, и они разбежались по лесу.

Со слов минометчика, основная сложность в погоде. Действия противника, пусть и не всегда очевидные, подчиняются логике войны, стратегии и тактике. С ним можно бороться, его можно обмануть, его можно победить, в конце концов. А вот с погодой так не получится. Дождь размывает ориентиры, туман искажает видимость, а ветер сносит снаряды, заставляя постоянно вносить поправки. Каждая мина, отправленная вслепую, рискует улететь не туда, и эта ответственность давит сильнее, чем осознание опасности вражеского огня.

В знойную же духоту притупляется реакция, снижается концентрация. Жара — это медленный, изнуряющий противник, высасывающий силы. Холод, напротив, сковывает движения, притупляет чувства. Замерзают пальцы, немеют щеки, обмораживаются конечности. Это становится не только физическим, но и психологическим испытанием.

— Любая перемена в погоде меняет траекторию снаряда, — объясняет воин. — Но когда команда сработана, ты знаешь, что попадешь. У дроноводов задача найти, а у нас — навестись. На расстояние до шести километров даже по подвижной цели миномет кладет снаряды точно. Кстати, после того как мы помешали провести противнику ротацию, наша штурмовая диверсионная группа пошла на его опорный пункт и взяла его.

Шифр по-бурятски

Воин-дальневосточник родом из Бурятии. Он в строю с 2017 года, служит по контракту, участвует в СВО с самого начала. Спецоперация для него началась как закономерное развитие событий. Пришло осознание того, что настало время применить полученные знания и умения на практике. Он видел лица товарищей, полные решимости и готовности к любым испытаниям. В их глазах он находил поддержку и уверенность в том, что они вместе смогут преодолеть все трудности. И, как он признается, звучание бурятского языка в радиоэфире не только будит воспоминания о доме, но и является хорошим средством дезориентации противника. В условиях современной войны, когда враг использует все возможные средства разведки, любой способ затруднить его работу имеет огромную ценность. Бурятский язык, незнакомый большинству, становится надежным щитом, позволяет передавать важную информацию. Это не просто лингвистическая хитрость, а тактический прием, который может спасти жизни и помочь выполнить поставленную задачу.

— Мы знаем, что враг постоянно перехватывает наши радиоволны и приходится шифроваться. Когда была задача по подвозу боеприпасов нашим товарищам, чтобы открыто не говорить в эфире «через 15 минут буду», мы говорили: «арунтавы и гарары». Это значит — «вый­ди, я уже у тебя». Даже если прослушают, то не поймут, — делится секретами воин.

Удары по области

Миномет «2Б11» 120-го калибра считается классикой в мире артиллерии. При весе всего 16 килограммов он способен точно отработать на дистанции до шести километров.

— Миномет — это не про ювелирную точность, — рассказывает Сержант. — Это про выжженный сектор. Разлет осколков — метров семьдесят, не меньше. Эффективная зона поражения — полсотни. Если враг в этом радиусе, зацепит обязательно. Особенно если это живая сила, незащищенная техника, хлипкие блиндажи. Тут миномету равных нет. Недавно вражескую БМП-2 подбили. Сначала гусеницу перебили, машина встала колом. Пехота из нее посыпалась, мы ее тут же и накрыли. Кто выжил, бросились врассыпную.

Каждый выстрел производится с хирургической точностью. Расчет не просто трое у орудия, а слаженный механизм, где все винтики на своих местах. Один зорко следит за горизонтом, другой колдует над наводкой, третий мгновенно заряжает.

— Задача — увидеть, навестись, ударить. Потом смена позиции — и по новой, — продолжает рассказ наводчик. — Бывает, только войдешь в кураж, настроишь прицел, как вдруг по рации сообщают: «Позиция засветилась!» Срываешься с места, меняешь дислокацию. Едва успеешь перевести дух — и снова в полной боевой. Миномет — это, можно сказать, вторая линия пехоты, 200 метров позади нее. А то и ближе бывает. И все на себе тащишь, на своих плечах. Иногда наша работа это не про точность, а про плотность огня. Чтобы накрыть площадь, выкурить врага из окопа или, наоборот, — заставить его голову не высовывать. Иногда необходимо просто сеять хаос и панику, отвлекая внимание на себя, и дать время нашим штурмовикам зайти в опорник.

Воин-дальневосточник продолжает нести свою службу, оставаясь верным присяге и долгу. Он знает, что его работа важна и нужна, что от его действий зависят безопасность Родины и благополучие ее граждан. И он готов отдать все силы, чтобы выполнить свой долг до конца.