Культура

Вечная жизнь для узора

Сумка-шопер, джинсовка, платье, фартук. В них летали в самолете, ходили по лесу, носили продукты, жарили картошку. И да, все они — экспонаты новой выставки «Спираль жизни» (12+) в творческой мастерской «Вы(ш/ж)ивание».

Причем летели к нам аж с Сахалина вместе с автором — историком и мастерицей Анной Шеповой. Она родилась и выросла на острове, но, говорит, в Хабаровске бывает так часто, что практически живет на два города. Яркие дреды — рыжие с голубым и розовым — могут запутать только в первые пять секунд. Перед нами явно дальневосточница до мозга костей: на предплечьях татуировки с шиповником и папоротником, а на футболке — надпись «Бачигоапу, Мангбу-ама. Здравствуй, Амур-отец». Это по-нанайски.

Сначала была земля

Исторические нанайские и нивхские узоры — основа и сердце ее рукодельного творчества, вышивок и аппликаций из фетра. У которых, кроме прочего, очень последовательная и понятная философия: как базу Анна берет самые обычные вещи из масс-маркета, а потом кропотливо, с соблюдением всех старинных техник украшает их национальными орнаментами, чтобы те дышали, носились и проживали собственную жизнь. И да, на Сахалине нанайцы и нивхи тоже есть.

— Вы наверняка сразу заметили, что среди моих предметов нет арт-объектов, картин или скульптур, — начинает Анна импровизированную экскурсию по маленькому залу. Я делаю вещи, которые можно и нужно использовать в жизни, трогать руками, занашивать. Почему я так делаю — изучаю орнаменты и переношу их на бытовые вещи, которые легко можно использовать в XXI веке? Да потому что они созданы для бытовых вещей, а не для арт-объектов. Это мой знак уважения к тем мастерицам, которые когда-то их придумали.

Началось все буквально из-под земли: Анна — археолог. Ну ладно, не совсем, но близко.

— Однажды я работала в большой экспедиции на Итурупе, — вспоминает она. — У нас было очень много ребят из разных частей России, и, наблюдая за ними, я поняла, что они все разные, несмотря на примерно один возраст, культурный бэкграунд, образование и полевый опыт. Люди средней полосы отличались от сибиряков, сибиряки — от дальневосточников, а северяне отличались просто от всех. И мне стало интересно: мы, дальневосточники, кто такие на этой карте России? Что нас отличает? На чем мы стоим? Я начала изучать этот вопрос с этнографии, погрузилась в мифологию и обнаружила всю эту красоту. И та часть моей личности, которая мастерица, сказала: «Ты должна это делать, у тебя нет выбора».

Оставшаяся часть не стала возражать и вооружилась иголкой, нитками и прочими материалами. Мотивы художница берет только из исторических коллекций и всегда ссылается на источник. Самые красивые, говорит, в Российском этнографическом музее (РЭМ):

— Смотришь — и глаза сразу на лоб: вот это хочу, и еще вот это, и дракона непременно тоже хочу!

Один хитрый дух

Дракон, красный, как кумач, смотрит на нас с синей сумки.

— Думаю, все взрослые в своей жизни встречали когда-нибудь дракона — в крайнем случае читали сказки про Змея Горыныча или смотрели «Игру престолов». Драконы есть в мифологии почти у всех народов. У нас на Дальнем Востоке, как известно, три дракона: земной Мудур, речной Пуймур и небесный Сиймур. Это Мудур, знакомьтесь. Я предполагаю, что это он, ведь у него есть рога — естественно, написано на нем ничего не было. Этот орнамент из коллекции РЭМ изначально был аппликацией из рыбьей кожи. Но когда я села за нее, поняла, что мои руки этого не вынесут, стала вышивать. Сложно, но невероятно интересно. Образы дракона часто встречаются на женских свадебных халатах. Очень красиво.

На противоположной стене — сразу два предмета с одинаковым изображением: черное платье и белый шопер.

— А память об этом товарище с хитрой физиономией до сих пор сохранилась у ваших охотников и рыбаков. Это Подя, дух огня и очага, — объясняет Анна. — Люди знают, что, когда разводишь костер, нужно кинуть ему еду. А если налить еще и 100 граммов, он будет вообще доволен. У нанайцев вышитый образ Поди мне не попадался. Но я нашла этот нивхский узор и подумала: ну он, точно! Потом прочла описание, а это орнамент трутницы — сумочки, в которой хранили кремень, кресало и трут для получения искры. Он хулиганский, но справедливый, и у нас очень хорошие отношения. Вещи с ним очень хорошо носятся — не раз делала их друзьям. А платье мое, ношу его часто. Вроде ничего такого, а люди оборачиваются.

Легенду она с удовольствием расскажет для каждого из 12 экспонатов: почему медведя нельзя называть медведем, как мотив может быть одновременно птицей и рыбой, правда ли, что у Амура сначала было две ипостаси — мужская и женская. А заодно прямо ответит на непростые вопросы — можно ли интерпретировать этнические рисунки и нет ли здесь культурной апроприации*:

— Есть среди моих подписчиков и нивхи, и нанайцы — ни разу не получала таких претензий. Мы все дальневосточники, это земля, на которой мы живем, то, чем мы дышим. К тому же я не изменяю эти узоры и не создаю свои. Вот это, на мой взгляд, было бы присвоением и неуважением. На такое имеет право только носитель культуры.

---

Старая керамика, новые глаза

Примерный возраст киинских петроглифов установили хабаровские археологи.

Результаты анализа пришли, когда команда была в очередной экспедиции в местечке Чертово Плесо в районе им. Лазо — там специалисты системно работают уже пять лет.

— В прошлом и позапрошлом году мы делали раскоп непосредственно под изображениями и нашли в нижнем слое артефакты — керамику и камень, которые типологически относятся к вознесеновской культуре, — рассказывает замначальника отдела археологии краевого центра охраны памятников истории и культуры Тамара Година. —  Это финал неолита — именно к нему многие исследователи в принципе относят создание петроглифов. Мы продатировали керамику и камень по углю, который находился в том же слое. И получился возраст в пределах 4 500 лет. То есть можно считать, что именно представители вознесеновской культуры создали киинские петроглифы. У нас сейчас такая версия.

Вознесеновская керамика — самая древняя в пределах археологического памятника. Вверху на террасе, где археологи ведут исследования уже три года, изделия более поздние, примерно 2 500—1 500-летней давности.

— Под петроглифами, внизу, у берега реки Кия, древние люди не жили, — продолжает Тамара. — Они посещали эти места с определенными целями, оставляли керамику, каменные орудия и другие артефакты, но никаких доказательств постоянного проживания мы не нашли. Да и место неудобное. А вот вверху, на террасах над петроглифами, люди строили жилища — мы раскопали их в 2023-м и 2024-м. Это ранний железный век, польцевская культура (VII—IV в. до н. э) и раннее средневековье, культура мохэ (VI—X в.).

Кроме того, хабаровчане уже несколько лет работают с археоботаником из Владивостока Еленой Сергушевой, которая анализирует останки растений, пыльцу или семена, чтобы найти следы древнего земледелия. Исследования материалов прошлых лет подтвердили, что в раннем средневековье люди у Чертова Плеса выращивали несколько видов проса.

— В этом году мы раскапывали небольшую западину, которая оказалась практически пустой (лишь один фрагмент керамики), но тем не менее взяли образцы грунта — может быть, там тоже найдутся остатки растений.

Но свои открытия у экспедиции-2025, конечно, тоже случились. Археологи обнаружили новый петроглиф — личину предположительно с двумя парами глаз, гораздо более поздний, чем остальные в комплексе.

— Его датировку мы пока сказать не можем, — отмечает Тамара Година. — Есть некоторые аналогии с китайскими гравюрами, но выводы пока делать рано.

А уже под конец работы команду ждал еще один сюрприз — на скале обнаружили небольшой участок, прокрашенный бледно-розовым пигментом. После обработки снимков специальной программой ученые обнаружили неизвестное раньше изображение, выполненное охрой. Оно очень похоже на те, что встречаются на верхнем Амуре. Традиционно рисунки трактуют как образы солнца, но этот также очень похож на глаз. Поскольку он нанесен прямо поверх более древних образцов, археологи предположили, что его функция —привлечение внимания.