Специальные выпуски
Большущий стол посреди кабинета в краевом центре охраны памятников истории и культуры (ОПИК) полностью покрыт древними черепками. «Это для отчета», — объясняют археологи. И только в самой середине в глиняной тарелке-листике лежат разноцветные конфеты. А вот это наверняка для настроения.
— Это все находки нынешнего года? — я с любопытством разглядываю несколько квадратных метров сокровищ.
— Даже одной экспедиции, — отвечает замначальника отдела археологии краевого центра ОПИК Тамара Година. — У нас сейчас как раз период отчетности по Сикачи-Аляну. Это место каждый год дает много интересного. В 2024-м, к примеру, мы обнаружили там 10 новых археологических памятников, а в 2025-м — девять.
— Это петроглифы?
— Нет, это поселения, стоянки. Места, где жили люди, другими словами.
― Но мы обнаружили кое-что, скажем так, с потенциалом местонахождения новых изображений, ― подхватывает разговор начальник отдела Евгений Черников. ― Это большой такой валун, и среди археологов у него очень смешное название.
Каменная анатомия
Естественно, валун непростой: на нем есть чашевидные углубления, которые показывают, что древние люди что-то здесь шлифовали или полировали. И такой рельеф делает его похожим на некоторую часть человеческого тела. Так что специалисты (неофициально, конечно) называют подобное явление… камнезад. Но чуть неприличнее.
― Это не мы придумали, коллеги правда используют такую формулировку, ― улыбается Евгений. ― Так что мы нашли камнезад в неожиданном месте. Подобных камней по Сикачи-Аляну известно четыре, и в каждом случае петроглифы либо есть на самом валуне, либо находятся рядом. Наш мы обчистили, даже обкопали с разных сторон ― на нем изображений нет. А вот базальтовое поле, на котором он лежит, возможно, что-то нам даст.
Артефакт, который Тамара берет в руки, чтобы показать, еще интереснее: концентрические круги на гранитном обломке выдолблены под углом сразу с двух сторон ― похоже на глаза и лицо. Его археологи именуют, что характерно, головой. Ну, или мобильным петроглифом, получившим вторую жизнь.
― Мы искали место для шурфа, ― рассказывает она. ― Видим ― из-под земли торчит край базальтового камня. Вертикально, очень необычно. Стали копать там и среди камней нашли вот такой. По самым скромным оценкам, ему четыре тысячи лет. И, судя по сглаженности краев, две стороны с изображениями находились под водой. А вот остальные две ― нет: его от чего-то откололи. И покрасили! Поверните к свету ― видите, круги покрыты охрой?
― Это тоже сделали давно?
― Да, но позже. Тысячи две лет назад «голова» кому-то, видимо, очень понравилась, ее откололи, унесли с собой и добавили цвета.
Ну очень древний пазл
Евгений пьет кофе из глиняной кружки ручной работы с копиями древних рисунков. Листик-конфетница — тоже авторская работа. Как и рама для зеркала, и вазы на полках.
— Это все Тамара, — археолог обводит богатства рукой.
Его коллега не просто увлекается керамикой (ее посуда, украшения и сувениры уже поселились у многих хабаровчан) — умение совершенно необходимо в ее основной работе. Его применения сейчас ждут, например, останки круглого красно-рыжего сосуда со сложным геометрическим узором.
— Ой, какой красивый!
— Это урильская культура, ранний железный век, — говорит Тамара. — Фрагменты лежали прямо друг на друге. Мы их достали, слегка помыли, скрепили, и скоро я слеплю его таким, каким он задумывался.
— Будет долепка?
— Нет, точная реплика. Из современных материалов, но с соблюдением пропорций, орнамента и охристого покрытия.
Это, между прочим, новый подход. Раньше найденную керамику восстанавливали, долепливая до изначальной формы. Теперь исторический материал оставляют как есть и делают копию — не менее наглядно, но гораздо более полезно для дальнейших исследований, ведь в идеале любая реставрация должна быть обратимой.
— А вот тут у нас загадка пока не разгадывается, — Евгений подходит к столу.
Там — кошмар любого троечника по геометрии и мечта любителей сложных пазлов: несколько десятков черепков, больших и поменьше, с треугольными завитками, параллельными линиями и прямыми углами.
— Мы считаем, что это вознесеновская культура: те, кто активно выбивал петроглифы, делали вот такую керамику, — добавляет археолог. — Посмотрите, какого большого диаметра он был! И узор замысловатый, геометрический, а не спиральный. Только вот понять, как он устроен, его ритм и структуру мы пока не можем. Может, у вас получится?
Я смотрю на черепки и чувствую полное бессилие перед историей.
Вознесеновская культура — культура финала неолита (II — середина I тысячелетия до н. э.), связанная с оседлым рыболовством и охотой. Урильская культура — это археологическая культура раннего железного века (примерно VII в. до н.э. — IV в. н.э.). Тесно связана с Польцевской культурой, которая также относится к раннему железному веку и заканчивается примерно в V в.
Зато восторгаюсь, как цвет посуды может сохраняться тысячелетиями.
— Ничего удивительного, это же охра, — пожимает плечами Тамара. — У нее впитываемость сумасшедшая, она даже в камень неплохо проникает.
Именно охра обеспечила им главное открытие года — уже не в Сикачи-Аляне, а в местечке Чертово Плесо на реке Кия. Там археологи центра ОПИК системно работают уже пять лет. При этом еще в прошлом году здесь был известен только один рисунок охрой — остальные петроглифы были выбиты камнями. Но летом обнаружился второй — плохо различимый невооруженным взглядом, но вполне читаемый с помощью оборудования, похожий на солнце или глаз. Специалисты продолжили исследовать скалы и…
— У нас начал проявляться второй слой! — делится радостью Евгений. — Оказывается, рисунки охрой наносили прямо поверх уже имеющихся петроглифов. Такого примера, когда одна культура (в нашем случае польцевская) перекрывала знаки другой (вознесеновской), мы еще ни разу не видели.
Пока они изучали открытое, их коллеги из Гродековского музея обнаружили две нарисованные охрой личины близ поселка Хор — теперь у нас есть еще и Хорская писаница.
— Также удивил нас «Дальдизель», — добавляет Евгений. — Этот памятник известен давно — его нашел еще в 1920-х Михаил Герасимов, автор методики реконструкции облика человека по черепу. И состояние у него, конечно, аварийное. Мы как раз оценивали его и нашли зону очень хорошей сохранности — мощность культурных отложений, не потревоженных современностью, там составляет больше 1,5 м. Они многослойные — от неолита и до Средневековья.
Сюрприз преподнесло и хорошо изученное озеро Удыль в Ульчском районе: на острове Чаячьем, который до этого считался необитаемым, обнаружили западину, где в древности было человеческое жилище. Только вот изучить его в ближайшие годы ресурсов, к сожалению, не хватит.
— Число выявленных археологических объектов уже приближается к тысяче, — объясняет Евгений. — А край у нас большой и неизведанный. И если заниматься здесь археологией прицельно, то открытия будут случаться постоянно.
Раньше петроглифы на территории Хабаровского края имели широкую датировку, которая брала начало 11 тысяч лет назад.
Современные исследователи пересмотрели эти сроки, и личины с лосями на камнях Сикачи-Аляна и Чертова Плеса стали моложе: по последним данным, им около 4,5 тысячи лет. И нынешние археологи знают не только когда они были сделаны, но и каким образом.
— К примеру, петроглифы на Кие выбивались именно этим камнем, отколотым с двух сторон, — демонстрирует инструмент Евгений Черников. — Мы нашли его прямо там под скалами. Тоже рассчитывали увидеть какой-то более изящный инструмент, но получили вот такой булыжник.
Как специалисты поняли, что это именно он? С помощью живого эксперимента: они брали различные орудия и собственноручно выдалбливали узоры на камнях, сравнивая получившиеся линии и бороздки с древними образцами. В процессе выяснилось, что это еще и достаточно простое занятие.
— Одна личина занимала у нас три дня, — рассказал Евгений. — Причем неполных: выбивали в перекурах и перерывах от основных раскопок.
Так что много времени древним людям на каменные художества было не нужно. А вот сильные руки оказались обязательным условием: держать килограммовый булыжник в ладони — не самое легкое (в прямом смысле) занятие.
Рассмотреть петроглифы подробнее можно на сайте aurockart.ru.
Нарушают контекст
Битву «черных» и «белых» хабаровских археологов можно наблюдать прямо в соцсетях.
Специалисты центра ОПИК рассказывают о своей работе в каналах «МореАмур», которые ведут в ВК и «Телеграме».
— Но «Телеграм» читать интереснее — там у нас постоянно идут бурные дискуссии с «копателями», — рассказывает Тамара Година. — Они не просто подписываются на нас и смотрят, куда мы ездим, но и активно зазывают посмотреть свои так называемые музеи.
Бум частных коллекций, который наблюдается в последнее время, сделал местные археологические находки весьма востребованными. А потому «копателей» можно нечаянно встретить где угодно — даже у себя дома.
— Недавно вызвала электрика, — говорит Тамара. — Пришел парень и в паузе, пока пил кофе, похвастался: «А я еще тут с металлоискателем хожу, собираю всякое». «А давайте я вас за руку в правоохранительные органы отведу!» — ответила я. «Да нет, нет, я только на пляжах ищу. А вот друзья мои — они по Малышево ходят». То есть они этим гордятся и даже не скрывают. А ведь за это есть уголовная статья.
Однако такая деятельность становится все популярнее. И все больше мешает исследованиям.
— Для нас очень важен контекст, — объясняет специалистка. — А черные археологи его нарушают. К примеру, недавно мы нашли железное кольцо — не в культурном слое, а просто так. Они его выбросили как не представляющее ценности. Сколько ему лет, кто его использовал и зачем, мы установить уже не можем. Просто потому что его выкопали до нас. И в этом основная беда.
Главная
